…
— Игорь Анатольевич, — староста вернулся из сеней и обратился к временно остановившемуся у него представителю уездной администрации. — К вам проситель пожаловал.
— Я так понимаю, он пришел по вопросу переселения?
— Демка это. — Игорь Анатольевич вопросительно поднял бровь. — Да вы его знаете. Он на собраниях обычно главным ворчуном бывает.
— О! И что же его привело?
— Голод. У него пару недель назад две старшие дочери умерли. Когда их хоронили — смотреть страшно было. Высохли несказанно. Да и сам он — кожа да кости.
— И что он хочет?
— Так вестимо что. Переселяться. Чего же ему от вас надобно?
— Вот как… — Игорь Анатольевич задумчиво почесал подбородок.
— Он никогда бы не решился, но деваться некуда. Бог даст, до весны дотянут. А следующую зиму уже не переживут. Сеять-то ему нечего — все в корм ушло. А Козьма Никитич, ежели уступит на посев, так потом половину урожая и приберет себе. Он еще тот крохобор. На умирающего смотреть будет и долг стряхивать.
— И что, к нему еще из уездной администрации не наведывались?
— Так чего ради? Он все честь по чести делает. Не ворует. Просто человек такой.
— Он, Василий Иванович, занимается спекуляцией. Вся Империя тратит колоссальные средства для борьбы с голодом, а он наживается. Отец Илларион разве еще не доводил до вас новый указ Его Императорского Величества о борьбе с кулачеством и создании сельских фондов взаимопомощи?
— Нет, Игорь Анатольевич, не рассказывал. Он вообще только два раза об указах говаривал.
— Вот как? — Оживился Калачев. — А что еще вы можете о нем сказать? Школу он ведет?
— Ведет, ваше благородие. Только берет за нее уж больно большие харчи в уплату, поэтому почти никто туда недорослей не отправляет.
— Харчи?
— Да. Говорит, что готов нас уважить, но за это его нужно благодарить.
— Хорошо, — Игорь Анатольевич сказал это, казалось бы, позитивное слово, с такой интонацией и выражением лица, что у Василия Ивановича аж мурашки по спине пробежали.
— Игорь Анатольевич, — попытался было вступиться за батюшку староста, но был резко осажден.
— Обязанность отца Иллариона не только вести бесплатные занятия по чтению, письму, счету и закону божьему, предоставляя для того все необходимые принадлежности, но и доводить до всех жителей деревни Императорские указы, разъясняя их и помогая разобраться в хитросплетениях бюрократических закорючек. Это его прямая обязанность, закрепленная в специально заключенном с ним контракте. За нее он получает жалование и не малое.
— Что? — Удивленно выдохнул староста.
— А он — обычный вор! Который мало того что ворует, так еще и обманывает! Причем не только вас, но и Самого! — Игорь Анатольевич многозначительно поднял указательный палец. — Вы понимаете, что Он шутить не любит?
— Да… — подавлено выдавил староста.
— То-то же. Моя прямая обязанность донести о нарушениях отца Иллариона куда следует, дабы он понес заслуженное наказание.
— А кто же у нас будет тогда службы проводить?
— Вам пришлют нового настоятеля. А отец Илларион… не вздумайте его предупредить. Вы лично будете отвечать за то, чтобы он оставался в неведении и никуда не сбежал.
— Так чего ему бежать-то? Неужто сильно накажут?
— Контракт с ним заключен еще два года назад. Если суммировать воровским способом полученное жалование и поборы с вас, то он пойдет по пятьдесят восьмой статье, как саботажник и вредитель. А это — пожизненные исправительные работы с полной конфискацией имущества. Конечно, я не судья, но вряд ли отец Илларион сможет оправдаться. Что вы взгляд потупили?
— Да сурово это уж больно. За что?
— Во-первых, за воровство. Во-вторых, за вымогательство взяток. В-третьих, за срыв ряда важнейших государственных задач. Он вредитель. Язва. И за это поплатится. Что у вас так глаза забегали? Если он сбежит, то лично будете отвечать. Вы поняли меня? Головой! Пойдете как пособник вредителя и саботажника, коим вы и являетесь, раз не донесли своевременно. Но вас оправдывает, что вы действительно могли не знать, что к чему, так что уж извольте проявить сознательность хотя бы в этом вопросе. — Калачев выдержал небольшую паузу. — Я хорошо донес до вас мысль?
— Хорошо, Игорь Анатольевич. Что же тут не понять, — растерянно ответил староста.
— Отменно. Кстати, за Козьмой Никитичем тоже присмотрите. Ему ничего особенно страшное не грозит, — холодно усмехнулся Калачев, от чего Василия Ивановича снова пробежались мурашки по спине, — но спекуляциями он больше заниматься не будет. И зовите уже просителя, посмотрим, что он скажет.
…
— Ваше благородие, — Демьян Петрович имел совершенно измотанный. Уставшее, осунувшееся лицо с провалившимися щеками было темным. — Я много раз вел себя непотребно, но сейчас мне просто не к кому идти за помощью. Не откажите. — Он склонил голову и, спустя несколько секунд упал на колени.
— Так. Демьян… как вас по батюшке?
— Петровичи мы.
— Демьян Петрович, нечего тут комедию ломать. Сядьте. Я выполняю свою работу, так что уговаривать меня нет никакой нужды. Куда вы хотите переселиться?
— Я не знаю…
— Насколько я знаю, вы находитесь в бедственном положении, и нуждается в максимальных подъемных средствах? — Игорь Анатольевич посмотрел в какой-то потерянный взгляд с полностью отсутствующим пониманием услышанных слов. — Не понимаете?
— Нет, — замотал головой Демьян.
— С едой как у вас?
— Очень плохо. Да и дров мало осталось. Бог даст выживем, если зима не очень долгая будет.
— Смотрите. — Игорь Анатольевич достал карту мира с нанесенным на нее политическим делением. — Если вы согласитесь ехать вот сюда, то я могу вам выдать десять рублей прямо сейчас. Хоть нормально семью накормите. — Глаза Демьяна Петровича заблестели. — Так. Вижу вы согласны. Сейчас я оформлю от вашего имени заявку. Вы, надеюсь, не против? Или сами изволите?
— Нет, что вы, — потупился Демьян Петрович, — я неграмотный. Читать не умею, не то, что важные бумаги составлять.
…
Спустя полчаса.
…
— Итак, Демьян Петрович, вам нужно подписать это заявление.
— Но как? — Не на шутку перепугался мужик.
— Ничего страшного. Для подданных Его Императорского Величества, что еще не умеют писать предусмотрен простой способ. Вот, — Игорь Анатольевич достал небольшую черную коробочку и открыл ее. — Прижмите большой палец правой руки к этой подушечке, а потом вот сюда, — указал Калачев на место подписи на документе. — Хорошо.
— А… — замялся Демьян Петрович.
— Смотрите. Сейчас я даю вам десять рублей серебром, — Игорь Анатольевич достал из небольшого кофра пригоршню монет, достоинством по пятьдесят копеек, — о чем выписываю уведомление. Вот, приложите вот сюда снова палец. Отлично. Дальше будет обстоять дело следующим образом. Примерно через две недели к вам приедут сотрудники уездного отдела миграции. Они приедут к вам сразу с двумя фургонами, на которых переправят вас на сборный пункт.
— А как быть с кормом?
— Уезжая, вы сдадите все свое оставляемое имущество и запасы старосте. Даже лебеду. В дороге кормить вас — забота Его Императорского Величества. Будете кушать два раза в день — утром и вечером. На всех будет выдаваться уже приготовленная еда в походных кухнях. Никаких разносолов не обещаю, но каша, сдобренная подсолнечным маслом, будет точно. Иногда и с мясом, правда, не обильно. Время от времени вам будут выдавать соленые огурцы, моченые яблоки и прочее. Но, опять-таки, умеренно.
— А как на месте обустраиваться? У нас ведь даже на посев ничего нет. — Обреченным голосом спросил Демьян Петрович.
— Вам все необходимое выдадут на месте. И посевные материалы, и лошадь, и инструменты для занятий сельским хозяйством, например, плуг, и прочее. Если желаете, я могу зачитать весь список.
— Но… такая щедрость… за что? — Недоверчиво спросил Демьян.
— Это не щедрость. На третий год вы начнете уплачивать небольшой налог с получаемого урожая. Он пойдет на погашение стоимости выданного вам добра. На десятый год, льготные условия закончатся, и вы станете полноценным налогоплательщиком. Это означает, что налог немного увеличится, так как вы укрепитесь основательно на новом месте.
— А много ли там общинной земли? Да и крупна ли сама община?
— С момента подписания этой бумаги вы больше не являетесь общинным крестьянином. На новом месте вам будет выделено сорок десятин земли в личное владение и обработку.
— Сорок?! — Глаза Демьяна округлились, так как за всю свою сознательную жизнь, он никогда больше десяти десятин и не видел, а тут такой простор…
— Хочу пояснить — новых, имперских десятин, которые примерно в три целых, четыре десятых больше старых. То есть, в старых измерениях вы получите что-то около ста тридцати семи старых десятин. Этого должно хватить и для посевов, и для покосов, и для пара. Кроме того, после изыскания людей, в вашем уезде будет штат бесплатных земских специалистов. Например, врач, агроном и так далее.
